Юрист и гражданский активист Максим Чихунов в середине сентября вышел на свободу после отмены приговора по делу о «стрельбе» из гранатомёта, но теперь предстоит новый суд. Просидев в СИЗО Владивостока четыре месяца, он похудел на 18 килограммов и считает, что люди находятся там в нечеловеческих условиях. Подробностями того, как он «провёл этим летом», Максим Чихунов делится с читателями Новостей VL.ru – в надежде, что система наказаний всё-таки начнёт меняться.
Почему Чихунова выпустили
— В октябре 2022 года я опубликовал в соцсетях шуточное видео с тубусом от гранатомёта, имитируя выстрел по памятной табличке на доме на Светланской. В феврале 2024 года Ленинский районный суд приговорил меня к году условно, но в мае Приморский краевой суд вынес другое решение – 3,5 года колонии. Теперь Девятый кассационный суд его отменил, а вот решение Ленинского суда осталось в силе – то есть моя кассационная жалоба была удовлетворена. Дело вернули на новое рассмотрение в ином составе суда. Сел 20 мая, а вышел 20 сентября.
По 213-й статье я был сначала осуждён по части первой – хулиганство, то есть нарушение общественного порядка. А потом по части второй – то же самое, но с применением оружия либо предмета, который использовали в качестве него.
Кто сидит в СИЗО
В централе, как называют СИЗО, народ разный – чиновники, бандиты, случайные люди. Отношения были нормальные. Нет такого, как в кино, что заходить в камеру надо как-то правильно. Здороваешься – куда можно матрац положить? С тобой знакомятся, ты знакомишься. Здесь очень важна репутация. Наблюдают, смотрят. Пойдёшь дальше в колонию – за тобой тянется твоя репутация. Ещё не доедешь, а там уже будут знать, что за человек.
Примерно половина централа – выходцы из стран Средней Азии. Их очень много. В камере со мной сидел гражданин Таджикистана. Без проблем – совершают намаз, им не мешают. У нас и православные молились.
Единственное, были притеснения к изнасиловавшим девушку на Шаморе. Вот им несладко сиделось. Одного в июне нашли повешенным, а троих перевели в системные камеры – так называемые гаремы. В других они находиться не могли – 131-я статья ужасна. Полагаю, их переселили как раз в целях сохранения жизни и здоровья.
Самая распространённая статья – 228-я, распространение и сбыт наркотиков. По ней сидит много выходцев из Средней Азии, хотя и россиян хватает. Эти люди тоже подвергаются психологическому прессингу.
Что касается именитых сидельцев, в одной из камер со мной был проходящий по Кунгасному делу юрист, бывший директор «Соллерса», заместитель директора «Дальзавода»… Всё, пожалуй.
Как устроен централ
В СИЗО на Партизанском проспекте три корпуса – первый, второй и БХ. В первом и втором корпусах, кроме камер на 7 и 10 человек, есть так называемые тройники на 2 и 4 человека, одиночки... В первом корпусе ещё есть спецблок, где перед этапированием содержится спецконтингент, те, кому светит пожизненное. А также карцер – штрафной изолятор.
Карцер – это подвал. Помещение очень тесное, лампочка на 40 ватт, маленькое окно, ужасные полы, вечная сырость, влага течёт по стенам, плесень, крысы. Шконка с утра до отбоя пристёгнута к стене. Мне не довелось, а вот парень из нашей камеры сидел. У него при обыске нашли телефон – он запрещён, как и любая связь. Вернулся измождённым, рассказывал.
В БХ, «белом хуторе», содержатся женщины, бывшие силовики и те, кого нужно изолировать от первого и второго корпусов, и те, кто находится на привилегированном положении. Там такие же камеры, только на 2-4 человека, а вместо «танка» (по сути – дыры в полу, служащей туалетом) унитаз. Связи с другими корпусами нет.
Что в камере
Я сидел в трёх камерах. Первая в «белом хуторе» – на четверых, в ней отбывал 10-дневный карантин. Вторая в первом корпусе – на десятерых. И третья во втором корпусе – на семерых. Она транзитная – осуждённый переходит в неё перед отправкой в колонию или на этап. Меня должны были отправить в Амурскую область, но не успели, а освободили. Скученности нет, на головах друг у друга не сидят. Случалось, в транзитной оказывались 8 или 9 человек, но на очень короткий срок. Тогда спали на полу и кроватях попеременно. Но иногда оставались вшестером или впятером.
Камера на десятерых была после ремонта – можно сказать, повезло. Первый корпус – следственный, там условия более-менее. В помещении на 16-18 метров две так называемые пальмы – двухэтажные нары: на одних – шесть человек, на других – четыре. Матрац к матрацу. Отделённый пластиком «танк», раковина, лавочка, стол, над ним шкафчик для посуды. Два пластиковых окна в два ряда забраны решётками.
Самый ужасный корпус – второй, где сидят уже судимые, так называемые второходы, и те, кто ждёт этапа. В камере, где я сидел, вместо окон три незастеклённых проёма и решётки в четыре ряда, так что было не очень – дождь, холод, комары да мухи. Полы – сломанные доски со щелями, штыри торчат, арматура. Обшарпанные стены в плесени. Две лампочки ватт по 60 – у меня сильно упало зрение. Для туалета сделана загородка из профнастила. Здесь были кровати – три двухъярусных и одна одноярусная.
Тонкости тюремного быта
У каждого свой матрац, простыня, одеяло, подушка, наволочка и две алюминиевые тарелки. Всё. Из личных вещей – мыло, зубная паста. Одежда своя, но обувь должна быть без супинаторов и шнурков. Запрещены ремни, часы, украшения. Крестики носят, но только на верёвочке. Свет везде горит круглыми сутками – ночью конвой каждые два часа смотрит в глазок.
Крыс у нас в камерах не было, но смотришь в окно, которое выходило на спецчасть, – вот они, бегают. Там по бокам здания идут кабельные трассы – крысы по ним гуляют. Здоровые, как кошки, я таких никогда не видел.
Душ – раз в десять дней, там кабинки. Вода течёт струйкой, сифоны-распылители отсутствуют. Никого не торопят – мойся сколько хочешь. Туда же несёшь постельное белье на смену, его стирает осуждённый из хозблока. Свою одежду стираешь сам, в камере. У нас были тазики, вёдра, кипятильники, порошок.
Летом люди очень страдали от жары. Нам разрешали вентилятор, но он не спасал. В камерах страшная влажность, духота. По два-три раза на день ходили на «танк» и там вёдрами лили на себя воду. Открывать окна можно, ну а в третьей камере и открывать нечего – дыры в стене вместо окон. Чтобы как-то провентилировать, в зной конвой открывает так называемые кормушки в дверях, через которые передают пищу.
Прогулки, их называют гулочка, не спасали – только хуже. Раз в неделю или в десять дней, не помню, выводят во дворик квадратов на десять. Четыре стены, металлическая дверь, сверху поликарбонат. Летом там плюс сорок-пятьдесят, в таком парнике невозможно находиться. Если раньше была сетка либо решётка, то сейчас вот это. В общем, это издевательство, а не прогулка.
Как проходит день
Есть правила внутреннего распорядка, а есть жизнь по факту. По правилам – в шесть часов подъём, определённое время для личной гигиены, проверок и прочее.
Я днём спал, ночью бодрствовал. Ложился сразу после утренней проверки, на обед меня будили. Потом опять укладывался… Играл в шашки, шахматы, читал. И в первом, и во втором корпусах были телевизор и маленький холодильник. Но ты не можешь привезти телевизор и поставить его в камеру сам – сначала его даришь СИЗО, а он позволяет этим пользоваться. И, конечно, ты не можешь его потом забрать. Зато ты сидел с комфортом.
В СИЗО не работают – это ведь не колония. Единственный отряд был по хозобеспечению, который обслуживал тюрьму, – это заключённые, не пожелавшие, допустим, уезжать в колонию и оставшиеся при тюрьме. У них некоторые привилегии – живут в общаге, отдельное от других зэков питание.
Свидания
«Опять по пятницам пойдут свидания» – точно не про нас, это про Таганку. Да и не знаю, осталось ли там такое. Все, с кем я общался в СИЗО, на свидания не попадали. Со мной сидел парень, тоже из Артёма, – он в СИЗО зарегистрировал брак, но свидание не может получить уже три года.
Я заехал по общему режиму – передачка раз в два месяца, длительное свидание раз в три месяца, краткосрочное – по-моему, раз в два месяца. Не было ни одного. Более того, у меня 13 июня умерла мама. Мне близкие через «Зонутелеком» – это официальный сервис в ГУФСИН – купили карту для переговоров, но администрация в звонке отказала.
Медицина
Свой набор медикаментов разрешён – аспирин, парацетамол, обезболивающие, витамины – правда, не все. Например, С – да, а какие-то с модным названием медсанчасть не пропустит. Но рецептурные препараты либо те, что нужны при твоём заболевании, только при наличии рецепта.
Если что-то болит или что-то нужно – пиши заявление. Но пишешь – и тишина. У меня сильно заболел зуб, несколько раз писал, просил показаться стоматологу – никакой реакции. Лежал с острой болью, сокамерники делились таблетками.
В ГУФСИН лекарства не дают – нужно заказывать через родственников. Ради этого родственник занимает очередь в СИЗО и проводит в ней уйму времени. Лекарство идёт в санчасть, та проверяет, смотрит, положено оно тебе или нет – есть рецепт, нет рецепта. И только потом его получаешь. То есть в лучшем случае неделю мучаешься зубной болью.
Библиотека
Библиотека есть, но не такая, как на воле. Ты туда не ходишь – библиотека приходит в камеру по твоему заявлению. Приносят что есть, а не что хочешь. Ребята завозили свои книжки, но через библиотеку – спецчасть проверяла на наличие скрытого текста, ещё чего-нибудь, ставила печать.
Юридической литературы нет. Нужно было писать кассацию, и я несколько раз обращался с просьбой предоставить УПК и УК. Есть письменный отказ – в библиотеке СИЗО такое отсутствует.
Завтраки, обеды, ужины
С едой не очень. Чай, компот, кисель несладкие, я всё это не брал. У меня были и заварка, и кофе.
Завтрак – сечка, ячка, овсянка или макароны. Соль запрещена, но разрешают приправы. Можно бульон – скажем так, подсолить, иначе слишком пресно, невозможно есть. У них, видимо, на этот счёт свои соображения – здоровье у сидельцев разное. У тех, кто с заболеваниями, своя диета. С нами, например, сидели ВИЧ-инфицированный и китаец, который попал за полтонны рогов-копыт, –диабетик. Им давали сок, молоко, творог, сливочное масло.
В конце мая, когда я только приехал, на ужин давали уху с чёрной гнилой картошкой и не вырезанными глазками – я жалобу в прокуратуру писал. И обезглавленная навага либо минтай, попадались и внутренности, и чешуя. Позже началась порезанная на дольки сухая картошка, на мешках было написано – корм для оленей. Есть её невозможно. К ней шла уже пареная навага или минтай, по-прежнему отвратительно очищенные. Изредка давали уху с сардинами, более-менее съедобную. Когда освобождался, картошка уже была получше – видимо, наступил сезон. Ну ещё рис – как клейстер.
Я не брал ни завтрак, ни ужин. Утром пил кофе с бутербродом, вечером заваривал сублимированные лапшу или картошку. Оставался обед. Свекольник, гороховый суп, щи и приправленные исключительно говядиной гороховая каша, овсянка, макароны, солянка. Контингент разный, свинину кому-то вера запрещает. Плюс полбулки хлеба в день на человека.
Продуктовый магазин
С этим проблема, но он есть. Конвоир приносит тебе перечень – наименование товара, стоимость, план заявления. Смотришь, сколько у тебя денег на счёте, заказываешь. На следующий либо через день приносят вместе с заключённым из хозобслуги. Тот, как Дед Мороз, тащит мешок.
Вот на бумаге получается всё гладко. Но ты ещё дождись тот магазин. И в карантине, и во второй камере я не раз писал эти заявления. Но магазин так и не появился. Администрация СИЗО говорила – мы к магазину отношения не имеем. Я удивлялся, как это – перечень приносит конвоир и бланк выдаёт на имя начальника СИЗО. Впервые этот магазин я увидел, попав в третью камеру. Я сидел там с 1 июля по 20 сентября – он был за это время три раза.
Интернет-магазин
Есть ещё интернет-магазин, заточенный исключительно на наш контингент. Но выбирать там могут только родственники – у нас интернета нет. Делают заказ, оплачивают картой, и тот на третьи-четвёртые сутки поступает в СИЗО. Там лежит дней десять и после досмотра его выдают. Если в заказе скоропорт – это безнадёжно. Мне приходила сгнившая колбаса и плесневелый хлеб. Лето, жара – как может получиться иначе?
Посылки
Посылки приходят на Почту России, но забирают их не сразу – там ведь разрешено 30-дневное хранение. Где-то на 20-25-е сутки посылку отвозят в централ. Там она отлёживается ещё дней десять, а то и больше. Вы представляете, что в итоге приходит? Администрация обосновывает это нехваткой кадров.
Передачки
У меня был общий режим – одна передача до 20 килограммов раз в два месяца. Подследственным можно получить до 30 килограммов в месяц. Чтобы передать это, люди под СИЗО проводят ночи, составляют списки на трое суток вперёд. И человек не может никуда отойти: пропустит перекличку – вылетит из списка. Меня сейчас в группу включили в WhatsApp – там люди из Омска приезжают, Новосибирска. Объяснения те же – и посылки, и передачки проверяют всего двое сотрудников. Они не успевают.
Персонал и начальство
Простые конвоиры – нормальные ребята. Никогда не позволяли себе ничего лишнего, относились к людям уважительно. Что касается администрации – я подавал много заявлений, и все остались без ответа. Писал начальнику СИЗО, прокурору по надзору, прокурору Первореченского района. Об отсутствии медобслуживания, юридических документов, плохом питании. Хотя, может, до начальства бумаги не доходят? На воле ты отнёс их или отправил – у тебя есть номер. А здесь отдал утром на проверке тёте с печатью – кто знает, дошла ли бумага?
(Напомним, в мае Артём Самсонов смог отсудить у СИЗО № 1 Владивостока 10 тысяч рублей за нарушение условий содержания. Он жаловался на тесноту в камере, непередачу лекарств и нарушение периодичности прогулок и помывок. – Прим. Новостей VL.ru).
Сторонние наблюдатели
При мне никого из общественной наблюдательной комиссии не было. Сокамерники рассказывали, что периодически приходят уполномоченный по правам человека и представители прокуратуры. Я никого не видел.
Но, судя по тем же разговорам, такие визиты формальны. Я не вижу, чтобы проблемы осуждённых решались. Если бы после высокого визита вместо 40-ваттной лампочки повесили 100-ваттную, а в пустые проёмы вставили рамы или сделали нормальные полы, я бы видел. Если бы не поступали протухшие продукты, исчезли дикие очереди на передачках… Это ведь длится годами.
Что дальше
Произошедшее сделало меня крепче. Меня это не сломало. Я буду заниматься тем же, чем и до СИЗО. А ещё хочу помочь изменить что-то к лучшему в жизни арестантов. Условия, в которых сейчас содержатся заключённые в СИЗО на Партизанском проспекте, невыносимы. Они нечеловеческие. Я вот сейчас более-менее подзагорел. А вышел бледный, с чёрными кругами под глазами и похудевший на 18 килограммов. Я пробыл там четыре месяца. А люди сидят годами.
Да, человек, если заслужил, должен сидеть. Но не физически мучаться. Тебя приговорили к отсидке. Но не приговаривали к издевательству над здоровьем и жизнью.
Обновление 18:10: В ответ на интервью Максима Чихунова пресс-служба ГУФСИН по Приморскому краю сообщила, что его сведения не соответствуют действительности, и прислала свой комментарий:
«Помещение по приёму посылок и передач в СИЗО-1 осуществляет работу в режиме, согласно установленному графику. Первоочерёдно принимаются и досматриваются передачи от граждан по электронной очереди, далее осуществляется приём в порядке живой очереди, не ограничиваемой сотрудниками учреждения. Все поступившие в течение дня передачи доставляются получателю, а в случае временного убытия подозреваемого или обвиняемого – после дня его возвращения. В день принимается от 11 до 23 передач. Срок годности продуктов обязательно проверяется при приёме передачи. За качество продуктов и срок поставки посылок сторонними организациями («Почта СИЗО») администрация СИЗО-1 ответственности не несёт.
Жалоб, заявлений от подозреваемых, обвиняемых и осужденных в адрес СИЗО-1 и ГУФСИН России по Приморскому краю по фактам ненадлежащего качества продуктов и несвоевременной доставки передач, а также ненадлежащего качества организации в учреждении питания не поступало.
Порядок предоставления свиданий регламентирован ст. 18 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений». Подозреваемым и обвиняемым может быть предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными лицами продолжительностью до трёх часов каждое на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело. Если такого разрешения нет – свидание не предоставляется.
Учреждением ежегодно заключаются государственные контракты и договоры по проведению дератизации и дезинсекции (обработка проводится 4 раза в месяц), а также по капитальному и косметическому ремонту камерных помещений. Так, в текущем году отремонтировано 15 камер и ведутся работы ещё в 5. Содержание лиц в камерах без остекления не допускается.
Отметим, что режимные корпуса СИЗО-1 1905 года постройки, и поэтому ремонтные работы там проводятся регулярно.
Библиотечный фонд СИЗО-1 составляет 5460 книг, из которых 123 – юридической литературы, в том числе УПК – 19; УИК – 26; УК – 29».
