По закулисью Приморской сцены Мариинки водят экскурсии – к одной из них присоединились Новости VL.ru. Съёмка запрещена, но для журналистов сделали исключение. Всегда интересно то, что скрыто, – а зритель уж точно этого не видит. Но и полуторачасовое знакомство откроет лишь часть театральной кухни – уж очень она большая. Экскурсии разные, их проводят несколько человек. Нашу вёл артист хора Виталий Теплов. Это его авторская версия, причём не единственная. Маршрут стартовал за два часа до спектакля «Жизель», и разговор танцевал вокруг балета. А мог быть другим, если бы давали оперу. Виталий служит в этом театре со дня основания – 12 лет.
Театр в целом
Когда шла стройка, горожане по большей части с недоумением взирали на огромный стеклянный куб – и вот это театр? Где колонны, портики, пилястры? Сегодня Приморская сцена Мариинки – в десятке лучших залов России. Это современное здание с огромным атриумом – открытым многосветным пространством. Экскурсия как раз начинается с него – высокого, залитого солнцем. Стеклянный фасад выполнен по принципу куба в кубе.
Театр огромен – семь этажей вверх и три вниз. Звуковое и световое оборудование, механизация сцены позволяют создавать сложные оперные и балетные постановки. Такие подчас невозможны в старых традиционных театрах. Сцен несколько – большая, малая, летняя фестивальная. Чтобы обеспечить выпуск спектаклей на всех площадках, театр работает 24/7.
Сегодня здесь 695 сотрудников, включая творческие подразделения, административные и технические службы. Огромный муравейник, который действует как чётко слаженный механизм.
Там, где оркестр
Казалось бы, что особенного может быть с оркестровой ямой? Яма и есть – карман для оркестрантов, откуда в зал и на сцену льётся музыка. Считается, что так достигается идеальный баланс звучания между сценой и зрителями. Система давняя, и была актуальна для 19 века.
«Такого плана Мариинка в Питере, – говорит Виталий Теплов. – Музыкантов частично видно, а архитектор Альберт Кавос в своё время догадался подсыпáть им под ноги битый хрусталь и перекрывать его еловыми досками – для лучшего резонанса и звучания».
У нас разглядеть музыкантов можно разве что с балконов. На Приморской сцене исполняют музыку разных эпох, разных композиторов, для разных составов оркестра и большого зала на 1356 мест. Как сегодня достигают идеального звучания?
В огромном провале под ямой обустроена вся механика. Платформу с инструментами и музыкантами поддерживают в воздухе четыре механические опоры.
Музыканты проходят на рабочее место по боковым галереям – снизу это хорошо видно. А вот инструменты «шагают» иначе. Площадка ямы уходит вниз, и на неё с нижней платформы перемещают всё, что нужно. Спускаясь, площадка встаёт вровень с ней – лишнее убирают, нужное ставят. А ещё внизу есть комната с климат-контролем, где стоят дорогие рояли... Всё перемещается быстро, без напряжения. Это первая функция, говорит Виталий Теплов. А вторая – спуская и поднимая яму, регулируют звуковой поток, который из неё идёт.
Для того же Вагнера, писавшего очень яркую, мощную музыку, в немецком Байройте построили театральное здание, а как быть другим? В Приморской Мариинке несколько боковых галерей – музыканты, как в Байройте, могут играть отсюда, и наверху звук будет плотным и мощным, но не заглушит исполнителя. А дирижёра сейчас видеть вживую не обязательно – есть мониторы.
Яма может подняться и вровень со сценой, став её частью – например, для концерта, где рядом и солисты, и музыканты.
Служебная зона
По всему театру, в коридорах и гримёрках, развешаны мониторы. Переключая каналы, видишь происходящее на большой и малой сценах, в оркестровой яме. И не только это.
Состав оркестра из 110 человек – аж на трёх мониторах, здесь музыканты всех групп инструментов. Но если композитор хочет большего, зовут других музыкантов – например, из Тихоокеанского симфонического оркестра или из других городов.
«Мы будем играть на инструменте, который нужен, – уверяет экскурсовод. – Времена, когда всё делалось на синтезаторе, в далёком прошлом. Должна быть арфа – у нас есть многомиллионные арфы. Написано челеста – значит, челеста. Английский рожок – будет вам английский рожок».
В служебной зоне разносятся по трансляции команды режиссёра, который постоянно находится с одной стороны сцены. Экскурсоводу есть с чем сравнивать – современные вещи очень упрощают театральную жизнь:
«Не надо, как в старых театрах, сломя голову бегать и звонить колокольчиком – через пять минут на сцену! Я это помню ещё по детству, когда работали мои родители. Так что спасибо камерам и телевизору».
Гримёрок много, порядка 20 – на двоих, четверых, десятерых. Для хора, балета, солистов, артистов миманса (массовых сцен) – на разных уровнях и вокруг основной сценической коробки. В гримёрке – вентиляция, душевая, инструмент, чтобы спеться и разыграться…
Рядом с грим-уборными – стойки с одеждой для спектакля. Костюмеры поднимают её заранее из подземных хранилищ, отпаривают, приводят в порядок. Вот костюмы для крестьянского танца, а вот одежда для душ несчастных умерших девушек. Каждый костюм, с венком и прочим, подписан для конкретного исполнителя.
У дверей здравпункта припаркована каталка. Балет травмоопасен, и бригада медиков всегда поможет – не дай бог, конечно. А на площадку выйдет дублёр – на спектакль приходят гораздо больше артистов, чем зритель видит на сцене.
Зрительный зал
В зале вот-вот начнётся репетиция, а пока можно всё рассмотреть подробнее. В середине сцены стул – для педагога балета. Перед спектаклем артисты будут вымерять нужные точки – так создают рисунок на сцене. Им помогут маячки, которые выглядят как маленькие коробочки. Они светят определённым цветом – зелёным, красным, отмечая видные только артистам полосы. Чтобы рисунок танца был ровный, чёткий и красивый, нужно ориентироваться по маячкам и световым линиям.
В зале масса приспособлений, позволяющих наслаждаться идеальным звуком. Прямо над оркестровой ямой – наклонённый в сторону партера пластиковый парус. Их несколько, они направляют звук из ямы на ярусы театра.
Традиционный зал – это огромная люстра, предмет гордости театра. Но ради хорошего звучания воздух нужно как-то раскачивать – и чем зал больше, тем это сложнее. Здесь люстры нет, а пластиковые потолки на больших вантах прикручены к основному потолку – так звук идеально расходится. И тогда не важно, на галёрке ты или в первом ряду. А чтобы победить гулкое эхо, на стенах есть стилизованные квадратики, разбивающие звук. В старых театрах эту функцию выполняют пухлые амурчики.
Сцена
В Приморской Мариинке – так называемая итальянская, классическая коробка сцены с возможностью перемены декораций. В этой конструкции основное место, как сотами, облеплено вспомогательными.
Сцена состоит из секторов, которые могут опускаться и подниматься по отношению к основному уровню. Так бывает в том же «Борисе Годунове», где наверх выносят декорации и артистов. А машинный зал под сценой чуть меньше хрущёвской пятиэтажки.
У сцены тоже карманы, правда, боковые. Они очень большие, говорит Виталий Теплов. Даже у новой сцены Большого театра меньше. Сейчас карманы похожи на склад или очень заставленный музей. Экскурсовод просит – ради бога, ничего не трогайте. Есть ещё огромное пространство за сценой.
Декорации в театре не хранят, а традиционные театральные сараи заменили терминалы далеко за пределами театра. Декорации держат там в огромных 32-футовых контейнерах. Так удобнее – уж очень большой объём. Для перевозки одного спектакля, в зависимости от его сложности, нужно от одного до семи контейнеров.
И ночью, когда конструкции очередного спектакля разберут, приедет машина, поднимутся рольставни, грузовик пристыкуется, как корабль к причалу, заберёт лишнее и отдаст нужное. Конструкции монтируют и разбирают с помощью кранов посменные бригады. А пока на кране «повесили» устрашающий персонаж «Макбета» – он тоже часть декорации. «Макбет» – пьеса невесёлая, призраков там хватает. Но и с ними можно пошутить.
За сценой
Удерживающих декорации конструкций и подъёмов вдвое больше, чем в классических театрах, – больше 60. Это помогает сделать спектакль «богатым» и менять оформление прямо во время действия. Декорации навешивают и поднимают очень высоко – до 26 метров.
Всё, что можно, компьютеризировано. Все поверхности вращаются, поднимаются, сдвигаются в зависимости от технического паспорта спектакля.
Прямо за сценой – рабочее место режиссёра и его пульт управления. Покупая программку, зритель обычно первую страницу не читает – сразу переходит к либретто. А между тем от режиссёра, чьё имя как раз в начале, зависит, насколько слаженно пройдёт спектакль. Без него всё развалится. Это по его указке меняются свет и декорации, летают конфетти. Чем красочнее и ярче спектакль, тем больше технических моментов.
Рядом с режиссёром установлены световые башни для бокового освещения артистов – иначе они выглядят плоскими, двухмерными. Чуть дальше, на длинном столе, разложен реквизит.
«У артистов мало времени, а предметов множество. Они очень лёгкие и лежат так, чтобы было удобно за них браться, – говорит Виталий Теплов. – В театре правило – к реквизиту никто не прикасается за исключением артистов, которые им пользуются. Как поставили, так и должен стоять. Не окажется на нужном месте – катастрофа».
Рядом со столом – коробка с канифолью. Она позволяет ногам артиста сцепляться с полом, чтобы не соскользнуть с точки.
Пол
Про пол на сцене нужно рассказывать отдельно. Специальный противоскользящий линолеум разной плотности меняют часто, и делать это нужно быстро. При том, что ширина сцены – 18 метров, глубина – 12. Кстати, с этой площадью совпадает неигровое пространство за сценой.
Линолеум устанавливают поверх пружинящей конструкции «Арлекин». Чтобы артистам, особенно балета, было удобно – иначе переломают ноги. Если присмотреться, на прыжках можно увидеть проседание, которое такой пол обеспечивает.
Линолеум меняют, потому что для балета и оперы он нужен разный. Платформа опускается, и с задней части сцены накатывается фура с заготовленным полом. И – конструкция уходит вверх. Всё это делает один оператор – его рабочее место с пультом рядом, в кармане.
Реквизит
Когда предметы, с которыми артисты работают на сцене, ломаются, их несут в мастерскую по ремонту декораций, бутафории и реквизита. Деревянным мечам, кубкам и прочему дают второй шанс, и третий, и четвёртый. В мастерской – столярные станки, краски, кисти, шуруповёрты. Это работа бесконечная и каждодневная – реквизит реанимируют постоянно.
Предметы должны выглядеть настоящими. «Стеклянный» кубок – как стеклянный, «металлический» – как металлический. Стекло на сцену не понесёшь, разобьётся – что будет под ногами артистов?
Кроме ремонтного цеха, у театра огромное производство на Днепровской – там рисуют декорации на весь объём сцены, шьют костюмы, делают бутафорию.
Что внизу
С места, где расположена сцена, на два этажа вниз спускается платформа. Груз в ящиках подписан – «Спящая красавица», «Паяц», это всё спектакли театра. Ящики покатят в хранилище. Таких подъёмников два – один перемещает конструкции к большой сцене и к мастерской художников, другой – к малой. Из подземных хранилищ к подъёмникам подвозят всё что нужно.
У платформ строгие параметры. Части декораций и ящики, в которых перевозят на гастроли костюмы, тоже стандартизированы. Окажутся больше, чем способна вмещать платформа, – в другом театре их не смогут везти по внутренним помещениям. Перед каждыми гастролями пишется специальный райдер технических возможностей сцены, закулисья и общего вместимого объёма, чтобы перевезти все конструкции. Гастроли – огромная часть жизни любого театра.
Здесь, внизу, множество разноцветных ящиков для перевозки костюмов. По цветам различают, где лежат женские, а где мужские – так быстрее найдёшь нужное.
Хранилище костюмов
На одном из нижних этажей – огромное хранилище костюмов. Одежда развешана до такой высоты, что рукой не достать. Трогать ничего нельзя.
Виталий Теплов говорит, что костюмы хранятся вечно. Их здесь порядка 8000, примерно для 40 спектаклей. А в питерской Мариинке 88 000 – вообразить трудно. С непривычки глаза разбегаются, но всё организовано просто и чётко:
«На переднем плане западноевропейский репертуар. Вот чудесные костюмы к спектаклю «Дон Карлос». Он недавно у нас шёл, и посмотреть его приезжала из Москвы целая группа опероманов, 20 человек. Мало того, что спектакль идёт редко – он и по миру мало где поставлен. Очень сложен и по вокалу, и по числу задействованных артистов. Это наиболее продолжительная опера Верди – порядка трёх с половиной часов. Костюмов там очень много – мало какой театр может себе такое позволить. А у нас они есть».
За европейским репертуаром – русский. Расписанные красками костюмы – «Князь Игорь» 70-х годов. Его привезли во Владивосток, и хранится он теперь здесь. За «князем» – «Сказка о царе Салтане», «Снегурочка», «Борис Годунов».
На «заслуженных» изнанках – надписи, бирки, штемпели. Смотрим под левое плечо костюма стрельца, читаем – «Хованщина». Скоро этот спектакль в исторических костюмах дадут на театральной сцене. Под другим плечом – «Учёт. 1935 г.». Это из имущества академического театра имени Кирова – так называлась Мариинка в СССР, объясняет Виталий Теплов:
«Представляете, сколько лет этому костюму? Фамилию первого артиста, который в нём работает, обычно вышивают красными нитками. И ничто не исчезнет, бирки только наслаивают. По самой верхней видим, в каком театре последний раз работал этот костюм. Читайте – Ла Скала, и фамилия итальянского певца».
Такие костюмы служат ещё и основой для создания новых. В музейных работать всё-таки уже нельзя или можно с определённой осторожностью. Их похожие на исходник последователи – здесь же, в хранилище.
Старые костюмы в молодом театре – дань традиции. Когда в республиках Советского Союза открывались региональные театры оперы и балета, Большой передавал часть запасников 18-го – начала 20-го века. И на их основе создавали костюмы в Красноярске, Новосибирске, Перми... Старые костюмы – это краски, технологии, которые передаются десятилетиями, и невероятная красота. Такую красоту нередко нашивают вручную:
«На костюме может быть до 700 пришитых элементов. Конечно, это не камни – лёгкие стразы. Но при театральном свете они будут сиять до невозможности. Если нельзя стирать, всю красоту отпарывают – есть специальный штат швей. Оставшуюся часть стирают, сдают в химчистку и опять всё пришивают».
Умопомрачительные туалеты очень часто выходят из строя – их перешивают по техническому паспорту спектакля. Чем сложнее и эффектнее партия, тем быстрее рвётся наряд. Нужную посадку обеспечивают несколько скрытых линий пуговиц, специальные крючки и петли. Да ещё костюм обязательно зашивают прямо на артисте. Потом, при быстрых переменах, всё нужно расшить.
Сейчас наряд стараются упростить, минимизировать. Да и современная хореография настолько сложна, что костюм мешает…
Диспетчерская
В коридорах нижних этажей – разветвлённая система воздуховодов. Они заруливают в помещения, обеспечивая нужный микроклимат. Иначе те же костюмы давно бы заплесневели и сгнили. Климат-контроль огромного театра – зона ответственности диспетчерской.
Когда-то в старых театрах артисты и зрители падали в обморок от нехватки кислорода. А на спектакли дамы приходили с веером. Сейчас он не нужен – наоборот, лучше набросить ещё что-нибудь лёгкое. Перед спектаклем о вентиляции заботятся заранее. Ну и важно не перестараться – как бы солисту не охрипнуть...
За пожарной безопасностью следят тоже в диспетчерской. В театре огромное количество красных тяжёлых металлических дверей, которые закрываются наглухо, препятствуя распространению огня. А случится возгорание – по трубам в помещение подают специальные реагенты.
В диспетчерской – масса мониторов. Вот уж где видно всё – происходящее на площадках, параметры температуры, влажности, подающегося в театр воздуха и много чего ещё. Датчики безопасности – тоже здесь. Диспетчерская следит и за лифтами – их в здании больше десятка.
Расписание экскурсий Приморская Мариинка размещает на сайте в начале каждого месяца. Билет стоит 500 рублей, купить его можно онлайн и в кассах.
